Тем самым временем, когда изголодавшиеся клиенты заходили в ресторанчик через главный ход, чтобы перекусить, то Анаэрон неуверенно топтался возле выхода для персонала, терпеливо ожидая появления администратора и неосознанно вдыхая ароматы из кухни. Пахло чем-то неуловимо сладковатым, и серый лев с полуулыбкой вспомнил, как его мама выпекала пирог с корицей ко дню рождения.
- Ох, здраствуйте! Это Вы у нас заместо приболевшего пианиста? - Анаэрона резко кто-то взял под руку и повёл - скорей, потащил - по узким скрипящим коридорчикам. Серый лев послушно давал себя вести, догадавшись, что по голосу, поведению и общим признакам собеседник был явно носорогом.
- Прелесно, прелесно. Я помню Ваши звонки. Да-да, мы считаем, что слепой пианист произведёт фурор. - Густым басом гудел администратор, явно не нуждаясь в ответах Анаэрона. - Формы на Вас нет, поработаете пока что так. - Судя по резко скисшей интонации, носорог в жизни не допустил бы музыканта  в такой мерзкой одежде, если бы не такая экстренная ситуация.
Вскоре администратор так резко остановился, что Анаэрон чуть не налетел на него. Краем уха лев уловил стук вилок об тарелки, неторопливые разговоры, детский смех.
- Я понимаю, что Вам надо потренироваться, но времени, к сожалению, нет. Сыграйте пока что что-то... Простенькое. - Анаэрон только открыл рот, чтобы удивленно уточнить хотя бы настрой будущей музыки, как носорог неожиданно взорал куда-то в сторону, что бедный лев чуть не оглох:
- Маргарита!!! Куда ты к чертям пошла, перекур только через час! Отведи слепого к пианино, и чтобы я тебя здесь до десяти не видел! Уволю!
Возле строгого администратора затопали мелкие лапки, и Анаэрона довольно-таки ласково взяла под руку невысокая кошачья, скорей сервал. Проворчав не очень цензурно под нос в адрес носорожьей тупости, та открыла дверь и провела серого через шумы и запахи ресторана. Продолжая поддерживать льва за лапу, та аккуратно посадила слепого и открыла клавиши пианино. Лев полюбовно дотронулся до клавиш, ощущая их прохладу и еле слышные чистые звуки.
- Эм... - Сервал неуверенно зашуршала нотами, но Анаэрон засмеялся:
- Мисс, я Вам очень признателен, но я их не увижу.
- Ой. - Растерялась кошка и, прежде чем лев спросил, что ему нужно сыграть, быстро потопала в сторону кухни.
Некоторое время серый тупо сидел, не зная, с чего начать. Никто не сообщил ему, что играть, а идти назад и спрашивать Анаэрон стеснялся.
Поэтому, вздохнув, лев поставил пальцы на клавиши и заиграл то, что хотел сам.
В ресторане заиграла сначала неуверенная, но с каждым разом всё более сильная и печальная музыка, которая тихо задевала и напоминала о осенней меланхолии, какой-то светлой и грустной надежде; как мелкий светлый дождик, музыка стучала из инструмента, вызвав тишину и задумчивость.
А Анаэрон всё играл, играл. Пальцы быстро перебирали гаммы и аккорды, но серый не чувствовал ни усталости, ни голода: вдохновленный, он растворился в музыке и был где-то очень далеко-далеко отсюда - в мире, где для него не было ни проблем, ни невзгод.

Возможно, никто не обращал внимание на старания Анаэрона. Возможно, всем этим посетителям было неинтересно и обыденно слушать труды других, ради собственного удовольствия заплативши звонкой монетой.
Но для серого льва музыка была смыслом, была криком души, тем, ради чего он продолжал жить, творить, любить. Ограниченные в чём-то существа всегда ищут другие способы самовыражения, и для Анаэрона это был именно этот момент - когда из пальцев рождались новые, прекрасные звуки, соединяющиеся в гаммы, этюды, концерты, увертюры...
Краем уха лев уловил движение в его сторону. Обострённый слух был способен уловить даже лёгкие, подкрадывающиеся кошачьи шаги, которых всё равно мимолётно предавал скрипящий пол.
Неизвестный посетитель остановился возле пианиста, и Анаэрон, не смотря на терпеливую игру, смог уловить ещё хриплое, глубокое дыхание незнакомца. Так дышат большие кошки вроде тигров.
Дорогие духи, терпкий запах вина, изысканный гель для волос - всё это, впрочем, выдавало именно гривастого родственника слепого.
До этого Анаэрон лишь изредка общался с другими львами: у большинства из них были слишком крупные планы, слишком конкретные цели и стремления, где не находилось понимания к скромности и неамбициозности. Видимо, он слишком долго жил с гепардами, чтобы стать с сородичами словно иностранцами, не понимающими друг друга. Серый это не осуждал и не обижался: звери бывают разными, и не все желают дружить со слепым инвалидом, которого кормят лишь музыкальные лапы и отличная память.
Не смотря на всё, Анаэрон отреагировал спокойно на незнакомца: ведь в ресторане совершенно нормально, что иногда посетители подходят и заказывают конкретную музыку. Поэтому он продолжал играть, а незнакомец, видимо, терпеливо ждал.
Недлинная композиция дошла до конца, и незнакомый лев, положив что-то шарудящее на пюпитр (Анаэрон удивлённо поднял уши - неужели деньги?), хрипловато попросил:
- Приятель, сыграй-ка что-нибудь осеннее.
Слепой молча кивнул - на незнакомца он не смотрел, так что могло бы показаться со стороны, что он кивнул пюпитру и клавишам перед ним - и, закрыв глаза, минуту сидел молча, выискивая в памяти что-нибудь, связанное с заказом клиента "осеннее". Что-то задумчивое, грустноватое, даже печальное, но до невыносимости красивое...
Его память, как аккуратно сложенные книги на полке, вскоре выискали ему подходящую композицию. Выдохнув, Анаэрон поставил пальцы на клавиши и заиграл классику Claude Debussy - Deux Arabesques: Andantino con moto .

Отредактировано Anaeron Blindcub (2016-09-30 10:15:42)